Уже писала вк, но продублирую сюда, вдруг кто пропустил, а мне еще интересно пару заявок получить.

Я давно – почти никогда – не писала ничего на заказ (копирайтинг, конечно, не в счёт, надеюсь, вы не будете меня заставлять повторить былые подвиги) и хотела бы попробовать.
С вас: заявка (почти любая, но не издевайтесь надо мной). По мотивам РИ, кино, книг, да хоть новостей и прогноза погоды.
С меня: пара слов по мотивам. За ваши представления о результате не отвечаю и оставляю за собой право разных трактовок заявленного. Уточняйте, если что-то очень важно.

---

Любить значит рисковать

Хорошая история. Спасибо тем троим, кто мне ее сделал, и мастеру. Всех люблю, текст, визуализация — моих рук дело, потому восприятие происходящего субъективно и в силу художественности может быть искажено.

Кто-то где-то когда-то родился, кто-то что-то однажды сотворил, кто-то как-то в кого-то влюбился – тысячи сказок начинаются с этих строк, и твоя, конечно, тоже: родилась под звездами, там, далеко, от крови и замысла холодных созданий, столь же далеких от человечества, как земля от луны, а, может, и дальше. От них ты унаследовала немногое и гораздо большее – от людей, к коим ни ты, ни твой народ себя никогда не причислял. И, может, потому ни ты, ни те, кому на Земле нарекут Нелюдьми, как оказалось, не слишком нужны своим праотцам, и они бы без сожалений низвергли вас в то небытие, из которого, сотворив, освободили, но вот незадача для них – вы оказались смелее и проворнее, чем того ожидали. Любое неповиновение, впрочем, зачастую чревато, тем более, если речь идет о крии, и вскоре судьба приговорила к печальному концу всех тех, кого ты любила.
Но не тебя. И в этом вся суть. Без преувеличений ты поднималась с колен, что к слову, будет происходить с тобой не так уж и редко, а вместе с тобой поднимались и остальные – Янтарная сотня. Сколько сейчас их осталось? Полукровки. Полукровки и иноземцы – Земле вы не были нужны, как и не были нужны этой Вселенной, а потому волею судьбы вас выкинуло в мир другой. Доброе утро. Красный туман застит глаза, и перед тобой юноша серебристых волос и озорного взгляда, и тебе кажется, нет его прекрасней на свете. Это ведь сказка, помнишь? А в сказках на помощь принцессам в беде обязательно приходит рыцарь – вот твой и пришел.
Это, разумеется, не все, и до золотом выведенного слова «конец» в конце книги осталось еще несколько сотен страниц. Не забывай, в каждой истории есть те, с кем должно бороться, ну дракон там или чудовище, может быть, ведьма, колдун или мачеха. И, откровенно говоря, тут вовсе не все так очевидно, как кажется на первый взгляд: у чудовищ не всегда по семь клыков, а ведьмы не всегда летают на помеле, вот и разбери, кому верить в этом новом мире. И ты веришь, конечно, тому, в кого влюблена, веришь даже тогда, когда он просит пойти против того, кто иногда тебе почему-то снится, не задаешь лишних вопросов и веришь ему, как поверила зачем-то одной ведьме, обманом купившей твое доверие и твоих Нелюдей. Убивать чужими руками – легко, да только тебе потом эту ношу носить и по счетам ведьмы расплачиваться, а она живет себе припеваючи, королевой стала. Но в сказках так заведено, что ведьмам всем однажды в огне приходит конец.

И время идет, сказка продолжается, и на бумаге все четче проявляются ее герои, ее истории, ее, наконец, мораль и суть, хотя до последнего осталось не так уж и мало. Вот смотри, веселая девушка с зелеными волосами, что делают ее очень похожей на русалку, но русалки, говорят, обычно молчат на суше, а эта трещит все без умолку, а вот светлый и гордый капитан, гордость нации, рыжеволосая женщина, чьи темные глаза сияют агатом, а уста не проронят и лишнего слова, и, наконец, тот солдат, что снился тебе, а ты его вместе с принцем своим хотела оклеветать. Почему, кстати? Странно, как будто уже и не вспомнить. И, наконец, еще одна ведьма – другая. Люди звали ее Алой, а Пьетро звал ее сестрой. И на свадьбе, куда вас обеих позвали, вы сидите рядом, но едва успеваете перемолвиться и парой слов, потому что ты на свою беду заговорила с тем, кому нанесла душевную рану, за что он наносит тебе сотни других. И тебя, твоих криков не слышит никто.
Но это же сказка, а потому все кончается хорошо. Не по-сказочному хорошо, но все лучше смерти. И скоро ты вновь в руках того, кого любишь, а потом его серые глаза темнеют, наливаясь красным. Вскоре ты возненавидишь этот цвет только за то, что он тебя с твоей любовью разделяет. Эти светлые волосы, эти светлые глаза, это ведь твой Пьетро, твой и только твой – но ты и сама в это не очень-то веришь.
Небо застит красным.

А потом вы прощаетесь. И ты зовешь его с собой, но он остается. Ради них. Ради той, что обманула и использовала тебя, ради того, кто едва не замучил и не убил тебя. И, конечно, ради сестры, но это так очевидно и, на твой взгляд, естественно, что тебя почти не смущает, хоть и ранит.
– Я приду к тебе, – говорит он тебе, и ты исчезаешь в портале, но до конца этой истории – далеко. Ведь ты помнишь про злую колдунью, так? Она не варит зелий в чугунном котле, не летает на помеле и не хохочет злорадно, но настоящим ведьмам того и не надо. И вот ты принцесса в башне, и злая ведьма тебя не выпускает – таких сказок по всем детским книжкам сотни, но ты уже не ждешь, когда твой серебряный принц придет за тобой, потому что знаешь: сердце его отдано не тебе, а семье и собственным прихотям, а ты не семья ему, у тебя ведь и вовсе нет семьи. Последняя надежда – ребенок, но и его у тебя ведьма хочет отнять, и ты бежишь от нее. Трижды. Ты трижды рушишь свою темницу, и два из них – ничего не выходит, и на третий по законам сказок все должно получиться, но не в этой истории. Неповиновение по-прежнему наказуемо, и вот ты ни живая, ни мертвая вновь возвращаешься в точку исхода не в силах больше сопротивляться.
И потом она появляется. Она – твой ребенок. Но не успела ты и часа подержать ее на руках, как отняли, забрали и после отправили идти куда глаза глядят. Пока не встретишь того, кого сможешь узнать. Все как в сказке ведь, помнишь? И ты идешь, идешь днями и ночами, сбивая ноги в кровь и уже даже почти не плача, потому что и слез ведь в тебе не осталось, а после почти падаешь на руки того, кого прежде чаще встречала во сне, чем наяву. Кажется, солдат, тебе вновь спасать эту принцессу.
И грядет большая битва, а вместе с ней и большой костер для ведьмы, хотя к последнему ты непричастна. Ликуй, принцесса, все уже почти кончилось, но твой принц, вернее сказать, твой король вновь уходит от тебя, но не один – с ребенком. Небо вновь застит красным, и глаза его, и даже твой ребенок почти тонет в этом маковом безумии, но ты ведь помнишь: не все колдуны жестоки, и двое из них тебе приходят на помощь, и этого ты им не забудешь, как не забудешь и того, как пытался твой милый отнять у тебя дитя и не слышал того, что ты ему говорила. Не обида, не горечь, скорее безысходное разочарование, и ты едва веришь в лучшее, когда он просит прощения и вновь признается в любви. И все же – успокаиваешься. Ave, королева, эту битву вы выиграли.
Затишье, впрочем, как обычно перед бурей, и однажды твой король возвращается уже не к тебе, но к твоей дочери. Не обида, не горечь, не разочарование – принятие. Он свободен как ветер и может идти на все четыре стороны, если того пожелает, а он пожелает, ведь за семью морями он воздвиг себе трон другой, а ты… а ты остаешься. Остаешься и вдруг в бывшем враге находишь соратника. Виктор фон Дум, конечно, тот еще герой, однако не только не мешал тебе, но и помогал, как будто забыв, что ты совершила, а ты ему о том, конечно, не напоминаешь. Странная сказка, не так ли? Ну да ладно, ведь и ты не человек по своей сути, откуда же в этой истории взяться обычному? Обычному взяться и неоткуда, а потому, когда Луна плачет о демонах, ты не удивляешься, а пытаешься их побороть и, не справляясь, просишь помощи у него – ее отца. И от демонов он защитить ее сумел, а от вероломства своей матери – увы. Позднее ты слышишь свой голос в гомоне других зовущих и плачущих в ту памятную ночь, но, что хуже, видишь своего ребенка среди тех, кого отдали в жертву.
И полагаться ты, конечно, уже давно привыкла лишь на себя, но по-человечески ищешь тепла и надежды и находишь в том, кого силою Эфира замечать не привыкла. Сердце тянется к сердцу, но сейчас лишнего позволять себе нельзя, ибо на первом месте – дети, а после все остальное. Решение покажется прочим безумным, но ты слышала достаточно от тех, кто своих детей не имел и потому предлагал решить проблему легко – через убийство. И ты к их логике вопросов имеешь немного и знаешь: тех, кто жесток от природы, склонить к милосердию трудно, а потому решаешь судьбу своего ребенка одним разговором с Мефисто. Ты и других бы спасла точно так же, но – жизнь за жизнь, и никак иначе. И как бы ни надорвались ваши отношения с Пьетро последние годы, ты не сомневаешься, что за дочь он без раздумий и сам бы отдал все, что имел. Прости, Ванда. Жаль, ты не хочешь мне отчего-то рассказать всего до конца.

А после – еще один разговор. Ты просишь Баки, когда все закончится, отправиться в Аттилан, но, конечно, о сделке с Мефисто умалчиваешь, ибо не раз слышала, что он на сей счет думает. Внутренних колебаний в тебе нет. Ты хорошо знаешь цену за жизнь, но есть сожаление, тоска и жажда любви, а потому в неожиданный – для него, не для себя – миг тянешься к его губам и остаешься на них коротким поцелуем.
И вот уже близится полночь. В это время все золушки обычно сбегают с балов, все чары рассеиваются, и начинается новый круг сказки, вот и тут, кажется, что-то будет сейчас: вы сидите в баре и пьете с тем, кого многие здесь отчего-то так хорошо знают, но только не ты. Они говорят, а ты все думаешь о том, как разбить цепь и прервать ритуал. Они говорят о времени, и вдруг ты понимаешь: ты должна вернуться в свой мир. Один ребенок исчезнет – и все рухнет.
– А чего хотите вы сами? – Вдруг задают тебе вопрос, но ты не решаешься сказать, лишь переводишь взгляд на сидящего рядом Зимнего солдата и после опускаешь, не меняя решения, и он – делает то же самое. Признаться всегда сложнее всего, да и значат ли эти признания сейчас хоть что-либо? Позднее ты узнаешь: значили.
И вот действительно, кажется, сказке конец. Да будет так – и вот вы вновь на своих местах. Солнце целует аттиланские земли, а ты целуешь свою дочь не в силах нарадоваться ее возвращению. Звезды ложатся в свой понятный лишь им узор, и все кошмары тают на глазах, как будто и прежде их не было, а ты ставишь точку, переворачивая страницу новой главы, и золотыми чернилами вновь выводишь на чистом листе: «Жили на свете одна королева и один солдат…».
Но это уже другая история.

Кристалия Амаквелин

*Если это не та реальность, что мне интересна.
*Сначала я принадлежу себе, а уже потом всем остальным.

Пьетро Максимов (2)

*Преклони колени передо мной.
*Как его отец.
*Кем я стал?

Ванда Максимова (2)

*Не оскорбляй ведьму.
*Сила найдет тебя быстрее, чем ты поймешь это.

Кристалия Амаквелин и Пьетро Максимов [2

]
*Прошу не разбивай мне сердце — оно уже достаточно настрадалось.


*Мое сердце болит, а твои слова его ранят и утомляют с силой метеорита, падающего на Землю.

Луна Максимова

*Мужайся, душа моя.

Ванда и Пьетро Максимовы

*Любовь смотрит не глазами.

Кристалия Амаквелин и Джеймс Барнс

*Я с тобой.
*Я не понимал, но влюблялся.
*Я найду силу в боли и изменю судьбу.


*Я буду твоим солдатом.
*Любить значит рисковать. И потому любить значит быть смелым.

---

по мотивам

7.
Среди всех голосов каждый звучал знакомо, ибо каждый был твоим.

Но все это, конечно же, сон.
У комнаты – четыре угла. Четыре угла и четыре стены, но окружают они отчего-то кольцом, душат, что червь, облепляют, что мухи, а еще пол и потолок – какое-то месиво белого цвета, и куда ни ткнешься, всюду холод и пустота. Тишины. Недоставало только тишины. Ей говорили, здесь помогут, и поначалу так все и было: белый камень больничных стен не пропускал ни ветра, ни слез, ни даже чужих голосов, однако шло время, и последние к Джин возвращались, возвращались, как старые недобрые друзья; одни она узнавала, а вот другие приходили впервые, но так или иначе в ней оставались, почти выселив ее саму из собственной головы.
Это – не помощь. Джин знала это наверняка, но устала твердить, да и разве кто слушал? Люди – они звались докторами – делали так, как их научили, и не верили едва слышному голосу ребенка. Они исцелили Джин лишь от любви к жизни. То, впрочем, не вполне их вина, ибо нет иного лекарства, кроме смерти, что могло бы вылечить человека от гена Х, но такому докторов – и не все из них оказались людьми – в их колледжах и университетах не учили. Они всегда говорили одно и то же. Этот сон Джин помнила наизусть. Этот сон некогда был правдой за вычетом, впрочем, тебя, но даже к этой забавной и болезненной странности она привыкла.
– Это сон, – повторила она себе вслух, чтобы поскорее развеять морок воспоминаний и бреда, чтобы поскорее проснуться и забыться в рутине привычной школьной жизни. В конце концов, это было столько лет назад – Джин понимает это даже во сне, но продолжает видеть. Те же белые стены, те же белые простыни, та же дверь и открывается так же, а Джин так же поднимает голову, чтобы на ее пороге увидеть Профессора, а вместо этого видит тебя.

А после Джин просыпается.

6.
– Почему это не сон?
Руки – в кулаки. Голова – на плечо Ороро. И впервые за долгие дни у Джин соленые и мокрые щеки.
Казалось бы, все самое страшное позади. Позади, и хуже быть уже, пожалуй, не может, хотя подобные мысли несомненно опасны, ибо невольно искушают судьбу, но разве может быть тяжелее и горше? Бумаги подписаны, печати поставлены, а мертвые ушли в землю, и нет отныне ни семьи, ни будущего – ничего такого, за что стоило бы цепляться, кроме, разве что, Школы и мутантов? Хуже уже, конечно, не будет. Но и лучше, кажется, тоже – так думает Джин до появления Хоуп.
Хоуп, надежда не только мутантов, но и лично Джин Грей, как будто чуть выпрямляет излом погнутой жизни, что, впрочем, конечно, недостаточно для того, чтобы вновь счесть себя счастливой, но достаточно для того, чтобы не просто существовать в пространстве и времени, но даже жить.

5.
– Кто-то из нас тогда должен остаться, Джин, – говорит Профессор.
– Если Джин остается, то и я тоже, – отвечаешь ты.
Сердце почти слышно ударяется о ребра и, уязвленное холодным рассудком, вновь возвращается на место. Хочется что-то сказать, но что и зачем? Они – по-прежнему одна команда, и с чего бы так уж радоваться или удивляться твоим решениям, если они наверняка продиктованы логикой, чувством ответственности и, возможно, лишь в малой пропорции – былыми чувствами?
Обстоятельства, однако, меняются, и все, кроме Джин и Хэнка, летят на Геношу возвращать Хоуп, Логана и угнанный самолет. Уходят. Они уходят, а вместе уходит с ними и сердце Джин Грей. «Возвращайтесь», – хочет сказать она, но вместо этого с уст срывается «удачи», как будто провожает не на другой конец света, а желает доброй ночи накануне вечернего сна.


4.
Измерять шагами школу ей не впервой. Все дети уже давно пересекают океан и летят навстречу дивному новому миру, а потому заняться почти и нечем, в конце концов, не хоронить же Курта в одиночку. Липкие и душные мысли роем мух залепляют Джин голову изнутри, как в самых страшных кошмарах, как в самых страшных воспоминаниях, а после – удар. Удар, и пробуждение на руках Марсии Лэнг.
– Он близко, я должна бежать.
Он? Он близко. Джин и сама это знает, а позже, не скрываясь и не до конца отдавая себе отчет, идет к Манхэттену, над которым солнечным диском сияет он – Феникс.
– Я ее здесь не вижу, – без конца повторяет девушка по имени Рейчел, в которой, судя по ее почти безжизненному лицу, укрывается Феникс.
Хоуп. Холодный душ окатывает Джин целиком, и не успевает сердце вновь заняться тревогой, как она видит Китти и Скотта, вмиг сжимает в объятиях последнего. Так непривычно и вместе с тем, напротив, как будто и не было шести лет между, и хочется растянуть этот миг по линейки времени, но вновь удар, и вместе с Фениксом исчезают и стоящие рядом Китти и Скотт, как будто и не было их рядом, как будто все это
сон.

3.
Солнечный удар. Джин пошатывается, но вскоре твердо встает на ноги и ощущает в себе столько силы, сколько не было в ней и в лучшие годы, не то что сейчас; отчего же? Похоже на сон, но как будто и нет. Тяжелые крылья давят плечи, но вместе с тем закрывают, прячут от всего дурного, каждое перышко – броня, и нет лучше и чище этого чувства свободы, всесилия и уверенности в грядущем счастье. Ноги сами ведут Джин к Школе и быстро приводят к тебе. Ты извиняешься, но все это не имеет значения боле, как не имеют значения и эти шесть лет, и та женщина в белом, имя которой ты не сможешь вспомнить уже через минуту,
как будто все это чужой сон.

И ничто кроме воли моей значения не имеет.

2.
Пробуждение, впрочем, болезненно. Открыть глаза и вновь ощутить себя слабой, немощной, достаточно обыкновенной – незавидное дело, но куда незавиднее вспомнить все то, что сделала, все то, о чем пожалела, и все то, что хотела бы исправить, но как знать, что ты за такое не прогонишь? Чудом жива Икс-23, Джин видит ее и с облегчением выдыхает, но память твоя и той женщины... Помню, я обещала тебе когда-то не лезть в твою голову и много лет я это обещание держала, а тут – сорвалась, пусть даже на то была не вполне моя воля.
Самолет поднимается в воздух, впереди – Геноша и эта женщина в белом, статная, хрупкая, красивая, красивая даже более, чем твоя бывшая новая жена Джин Грей, и как страшно говорить о ней, страшно до желания просто выйти в иллюминатор и исчезнуть в белых облаках, страшно напоминать, страшно давать вам повод и шанс.
Но иначе просто нельзя.
Судорогой улыбки на лице проявляется облегчение, когда ты говоришь, что и не хочешь ее – Эмму Фрост – вспоминать. Спасибо. За душу кусает соблазн нежелания говорить о том же с ней и возвращать воспоминания ей, но – нужно. Эмма. Эмма, Эмма, Эмма Фрост. Английское, джейностиновское, холодное имя, кто ты, откуда, зачем? Не помнишь ты, не знаю я. Но ничего, Эмма, твой сон скоро кончится, доброе утро.

1.
Доброе утро и тебе. Странно просыпаться здесь, правда? А где-то там за тысячу миль неупокоенной осталась Школа, мертвое тело наших несбывшихся надежд; пройдет всего пару десятков лет, а может, и меньше, прежде чем иссушится, высохнет ее плоть, оставив лишь скелет голых стен, лестниц и коридоров. Мы сделали многое. Мы сделали все, что смогли? Не знаю. Время покажет. Упрямые мысли о возвращении и попытках отстроить, отвоевать, отстоять свое право на существование, роятся в голове Джин уже с самого ее пробуждения, но вскоре отступают, когда вскоре просыпаешься ты.
Страшный сон наконец заканчивается, и все собирается воедино, и каждая клякса, и каждое пятно вдруг обретают смысл, становясь узором, до которого мы с тобой все никак не могли прежде догадаться, но наступает утро, озаряет нам путь, и нет ничего лишнего, и единственный голос, который я слышу, — твой:
— Доброе утро.

И еще пара картинок

Хоуп Грей-Саммерс

Ороро, Китти и Джин

Шторм

Китти Прайд и Питер Квилл

Эмма Фрост

---

Джейн Старк

Обители севера строгого,
Накрытые небом, как крышей!
На вас, захолустные логова,
Написано: «Сим победиши» .

---

Лисэль и Аипсэ

Помнится, был когда-то разговор про мир скептиков и просто путешествия по разным мирам, так что эта подборка посвящена именно этому.

Перевод

Дьявол всегда был и останется джентльменом.

@темы: ирсм

---

Кристалия и Пьетро

Maybe if the stars align, maybe if our worlds collide
Maybe on the dark side we can be together, be together
Maybe in a million miles, on a highway through the skies
Someday soon, we'll be together

Перевод

Не пойман.

Может, если звезды сойдутся, может, если миры столкнутся
Может, на темной стороне мы сможем быть вместе.
Может, дорогой в миллионе миль отсюда,
Может, под небесами однажды мы будем вместе.

---

Мотылек

I wanna fly

Перевода

Я хочу летать

---

Принцесса Фрида

You don't own me.

@темы: не мои, Савийя

---

принцесса Агата

I just don't see how a world that makes such wonderful things could be bad.

Перевод

Просто не понимаю, как мир таких прекрасных вещей может быть плохим.

@темы: Савийя

---

Сет

It`s always summer under the sea.

Перевод

В море всегда царит лето.

@темы: ирсм

---

Принцесса Агата

@темы: Савийя

---

Мотылек в Доме

Hush, little baby, drink your spoiled milk
I'm fucking crazy, need my prescription filled
Do you like my cookies? They're made just for you
A little bit of sugar, but a lot of poison, too

Перевод

*Тише, дитя, пей свое отравленное молоко,
Я совсем безумна, мне нужен рецепт врача.
Тебе нравится мое печенье? Они только для тебя.
Капелька сахара, но куда больше яда.

@темы: Звездная ночь

---

Звездная ночь,
Цирк проклятых

Перевод

* Цирк прибывает без предупреждения.

@темы: Звездная ночь

---

Звездная ночь
Мотылек и Плетущий

@темы: Звездная ночь

---

принцесса Маргарита

Here I stand in the light of day

@темы: не мои, Савийя

---

герцогиня Лира

I will ride, I will fly,
chase the wind and touch the sky.

@темы: трионикс

---

30.01.2017 в 13:49

Пишет  Into The Woods:

По ту сторону. Анонс
Название игры: По ту сторону.
Даты игры: ночь 17 на 18 июня 2017 года/с 24 на 25 июня 2017.
Место: информация появится позже.
Сумма взноса: ~1000 р.
Мастер:  rivermaiden
Во что играем: легенды, сказки и мультфильмы «Гравити Фоллз», «По ту сторону изгороди» и др.
Жанр: сказка, мистика.

О чем игра?

Somewhere lost in the clouded annals of history,
Lies a place that few have seen.
A mysterious place, called The Unknown.
Where long-forgotten stories are revealed to those
Who travel through the wood*.

О приключениях грезит любой мальчишка, о волшебстве мечтает любая девчонка, но в кроличью нору упадет не всякая Алисе и не всякой Венди уготован Неверленд. Льется молоко луны и сыплются крошками звезды — послушные дети уже давно спят, забывшись сладким сном, но есть и те, кто, вдохнув пыльцу фей или ступив за садовую изгородь, по ниточкам-строчкам, по лужайкам-страничкам от сказки к сказке бегут. Ласковый ветер лета влечет за собой, и распускаются свежие бутоны старых-престарых историй.
Сетка ролей



*Где-то, затерянное в туманных анналах истории,
Расположено место, которое видели лишь немногие.
Таинственное место, названное Неизведанным.
Где давно забытые истории оживают для тех,
Кто идёт через лес.

Оригинал: soundtrack.lyrsense.com/over_the_garden_wall/in...
Copyright: lyrsense.com ©

---

Джейн Бракен

Так, пошла пробовать новый фанкаст. Вспомнила платье и поняла, что не могу не.

А еще, кстати, ничего такого (честно-честно), но просто идеальные Эйгор Риверс и Джейн Бракен.

И немного про Север и Джейн Бракен.

When the winter calls to war
When the spring sets in once more
When the summer starts to sing
When the fall comes marching in

---

Агата и Михаэль

@темы: Савийя

---

принцесса Маргарита

Там, где звон и снег
До самых крыш

@темы: не мои, Савийя