Хорошая история. Спасибо тем троим, кто мне ее сделал, и мастеру. Всех люблю, текст, визуализация — моих рук дело, потому восприятие происходящего субъективно и в силу художественности может быть искажено.
Кто-то где-то когда-то родился, читать дальшекто-то что-то однажды сотворил, кто-то как-то в кого-то влюбился – тысячи сказок начинаются с этих строк, и твоя, конечно, тоже: родилась под звездами, там, далеко, от крови и замысла холодных созданий, столь же далеких от человечества, как земля от луны, а, может, и дальше. От них ты унаследовала немногое и гораздо большее – от людей, к коим ни ты, ни твой народ себя никогда не причислял. И, может, потому ни ты, ни те, кому на Земле нарекут Нелюдьми, как оказалось, не слишком нужны своим праотцам, и они бы без сожалений низвергли вас в то небытие, из которого, сотворив, освободили, но вот незадача для них – вы оказались смелее и проворнее, чем того ожидали. Любое неповиновение, впрочем, зачастую чревато, тем более, если речь идет о крии, и вскоре судьба приговорила к печальному концу всех тех, кого ты любила.
Но не тебя. И в этом вся суть. Без преувеличений ты поднималась с колен, что к слову, будет происходить с тобой не так уж и редко, а вместе с тобой поднимались и остальные – Янтарная сотня. Сколько сейчас их осталось? Полукровки. Полукровки и иноземцы – Земле вы не были нужны, как и не были нужны этой Вселенной, а потому волею судьбы вас выкинуло в мир другой. Доброе утро. Красный туман застит глаза, и перед тобой юноша серебристых волос и озорного взгляда, и тебе кажется, нет его прекрасней на свете. Это ведь сказка, помнишь? А в сказках на помощь принцессам в беде обязательно приходит рыцарь – вот твой и пришел.
Это, разумеется, не все, и до золотом выведенного слова «конец» в конце книги осталось еще несколько сотен страниц. Не забывай, в каждой истории есть те, с кем должно бороться, ну дракон там или чудовище, может быть, ведьма, колдун или мачеха. И, откровенно говоря, тут вовсе не все так очевидно, как кажется на первый взгляд: у чудовищ не всегда по семь клыков, а ведьмы не всегда летают на помеле, вот и разбери, кому верить в этом новом мире. И ты веришь, конечно, тому, в кого влюблена, веришь даже тогда, когда он просит пойти против того, кто иногда тебе почему-то снится, не задаешь лишних вопросов и веришь ему, как поверила зачем-то одной ведьме, обманом купившей твое доверие и твоих Нелюдей. Убивать чужими руками – легко, да только тебе потом эту ношу носить и по счетам ведьмы расплачиваться, а она живет себе припеваючи, королевой стала. Но в сказках так заведено, что ведьмам всем однажды в огне приходит конец.
И время идет, сказка продолжается, и на бумаге все четче проявляются ее герои, ее истории, ее, наконец, мораль и суть, хотя до последнего осталось не так уж и мало. Вот смотри, веселая девушка с зелеными волосами, что делают ее очень похожей на русалку, но русалки, говорят, обычно молчат на суше, а эта трещит все без умолку, а вот светлый и гордый капитан, гордость нации, рыжеволосая женщина, чьи темные глаза сияют агатом, а уста не проронят и лишнего слова, и, наконец, тот солдат, что снился тебе, а ты его вместе с принцем своим хотела оклеветать. Почему, кстати? Странно, как будто уже и не вспомнить. И, наконец, еще одна ведьма – другая. Люди звали ее Алой, а Пьетро звал ее сестрой. И на свадьбе, куда вас обеих позвали, вы сидите рядом, но едва успеваете перемолвиться и парой слов, потому что ты на свою беду заговорила с тем, кому нанесла душевную рану, за что он наносит тебе сотни других. И тебя, твоих криков не слышит никто.
Но это же сказка, а потому все кончается хорошо. Не по-сказочному хорошо, но все лучше смерти. И скоро ты вновь в руках того, кого любишь, а потом его серые глаза темнеют, наливаясь красным. Вскоре ты возненавидишь этот цвет только за то, что он тебя с твоей любовью разделяет. Эти светлые волосы, эти светлые глаза, это ведь твой Пьетро, твой и только твой – но ты и сама в это не очень-то веришь.
Небо застит красным.
А потом вы прощаетесь. И ты зовешь его с собой, но он остается. Ради них. Ради той, что обманула и использовала тебя, ради того, кто едва не замучил и не убил тебя. И, конечно, ради сестры, но это так очевидно и, на твой взгляд, естественно, что тебя почти не смущает, хоть и ранит.
– Я приду к тебе, – говорит он тебе, и ты исчезаешь в портале, но до конца этой истории – далеко. Ведь ты помнишь про злую колдунью, так? Она не варит зелий в чугунном котле, не летает на помеле и не хохочет злорадно, но настоящим ведьмам того и не надо. И вот ты принцесса в башне, и злая ведьма тебя не выпускает – таких сказок по всем детским книжкам сотни, но ты уже не ждешь, когда твой серебряный принц придет за тобой, потому что знаешь: сердце его отдано не тебе, а семье и собственным прихотям, а ты не семья ему, у тебя ведь и вовсе нет семьи. Последняя надежда – ребенок, но и его у тебя ведьма хочет отнять, и ты бежишь от нее. Трижды. Ты трижды рушишь свою темницу, и два из них – ничего не выходит, и на третий по законам сказок все должно получиться, но не в этой истории. Неповиновение по-прежнему наказуемо, и вот ты ни живая, ни мертвая вновь возвращаешься в точку исхода не в силах больше сопротивляться.
И потом она появляется. Она – твой ребенок. Но не успела ты и часа подержать ее на руках, как отняли, забрали и после отправили идти куда глаза глядят. Пока не встретишь того, кого сможешь узнать. Все как в сказке ведь, помнишь? И ты идешь, идешь днями и ночами, сбивая ноги в кровь и уже даже почти не плача, потому что и слез ведь в тебе не осталось, а после почти падаешь на руки того, кого прежде чаще встречала во сне, чем наяву. Кажется, солдат, тебе вновь спасать эту принцессу.
И грядет большая битва, а вместе с ней и большой костер для ведьмы, хотя к последнему ты непричастна. Ликуй, принцесса, все уже почти кончилось, но твой принц, вернее сказать, твой король вновь уходит от тебя, но не один – с ребенком. Небо вновь застит красным, и глаза его, и даже твой ребенок почти тонет в этом маковом безумии, но ты ведь помнишь: не все колдуны жестоки, и двое из них тебе приходят на помощь, и этого ты им не забудешь, как не забудешь и того, как пытался твой милый отнять у тебя дитя и не слышал того, что ты ему говорила. Не обида, не горечь, скорее безысходное разочарование, и ты едва веришь в лучшее, когда он просит прощения и вновь признается в любви. И все же – успокаиваешься. Ave, королева, эту битву вы выиграли.
Затишье, впрочем, как обычно перед бурей, и однажды твой король возвращается уже не к тебе, но к твоей дочери. Не обида, не горечь, не разочарование – принятие. Он свободен как ветер и может идти на все четыре стороны, если того пожелает, а он пожелает, ведь за семью морями он воздвиг себе трон другой, а ты… а ты остаешься. Остаешься и вдруг в бывшем враге находишь соратника. Виктор фон Дум, конечно, тот еще герой, однако не только не мешал тебе, но и помогал, как будто забыв, что ты совершила, а ты ему о том, конечно, не напоминаешь. Странная сказка, не так ли? Ну да ладно, ведь и ты не человек по своей сути, откуда же в этой истории взяться обычному? Обычному взяться и неоткуда, а потому, когда Луна плачет о демонах, ты не удивляешься, а пытаешься их побороть и, не справляясь, просишь помощи у него – ее отца. И от демонов он защитить ее сумел, а от вероломства своей матери – увы. Позднее ты слышишь свой голос в гомоне других зовущих и плачущих в ту памятную ночь, но, что хуже, видишь своего ребенка среди тех, кого отдали в жертву.
И полагаться ты, конечно, уже давно привыкла лишь на себя, но по-человечески ищешь тепла и надежды и находишь в том, кого силою Эфира замечать не привыкла. Сердце тянется к сердцу, но сейчас лишнего позволять себе нельзя, ибо на первом месте – дети, а после все остальное. Решение покажется прочим безумным, но ты слышала достаточно от тех, кто своих детей не имел и потому предлагал решить проблему легко – через убийство. И ты к их логике вопросов имеешь немного и знаешь: тех, кто жесток от природы, склонить к милосердию трудно, а потому решаешь судьбу своего ребенка одним разговором с Мефисто. Ты и других бы спасла точно так же, но – жизнь за жизнь, и никак иначе. И как бы ни надорвались ваши отношения с Пьетро последние годы, ты не сомневаешься, что за дочь он без раздумий и сам бы отдал все, что имел. Прости, Ванда. Жаль, ты не хочешь мне отчего-то рассказать всего до конца.
А после – еще один разговор. Ты просишь Баки, когда все закончится, отправиться в Аттилан, но, конечно, о сделке с Мефисто умалчиваешь, ибо не раз слышала, что он на сей счет думает. Внутренних колебаний в тебе нет. Ты хорошо знаешь цену за жизнь, но есть сожаление, тоска и жажда любви, а потому в неожиданный – для него, не для себя – миг тянешься к его губам и остаешься на них коротким поцелуем.
И вот уже близится полночь. В это время все золушки обычно сбегают с балов, все чары рассеиваются, и начинается новый круг сказки, вот и тут, кажется, что-то будет сейчас: вы сидите в баре и пьете с тем, кого многие здесь отчего-то так хорошо знают, но только не ты. Они говорят, а ты все думаешь о том, как разбить цепь и прервать ритуал. Они говорят о времени, и вдруг ты понимаешь: ты должна вернуться в свой мир. Один ребенок исчезнет – и все рухнет.
– А чего хотите вы сами? – Вдруг задают тебе вопрос, но ты не решаешься сказать, лишь переводишь взгляд на сидящего рядом Зимнего солдата и после опускаешь, не меняя решения, и он – делает то же самое. Признаться всегда сложнее всего, да и значат ли эти признания сейчас хоть что-либо? Позднее ты узнаешь: значили.
И вот действительно, кажется, сказке конец. Да будет так – и вот вы вновь на своих местах. Солнце целует аттиланские земли, а ты целуешь свою дочь не в силах нарадоваться ее возвращению. Звезды ложатся в свой понятный лишь им узор, и все кошмары тают на глазах, как будто и прежде их не было, а ты ставишь точку, переворачивая страницу новой главы, и золотыми чернилами вновь выводишь на чистом листе: «Жили на свете одна королева и один солдат…».
Но это уже другая история.
Кристалия Амаквелин
*Если это не та реальность, что мне интересна.
*Сначала я принадлежу себе, а уже потом всем остальным.
Пьетро Максимов (2)
*Преклони колени передо мной.
*Как его отец.
*Кем я стал?
Ванда Максимова (2)
*Не оскорбляй ведьму.
*Сила найдет тебя быстрее, чем ты поймешь это.
Кристалия Амаквелин и Пьетро Максимов [2]
*Прошу не разбивай мне сердце — оно уже достаточно настрадалось.
*Мое сердце болит, а твои слова его ранят и утомляют с силой метеорита, падающего на Землю.
Луна Максимова
*Мужайся, душа моя.
Ванда и Пьетро Максимовы
*Любовь смотрит не глазами.
Кристалия Амаквелин и Джеймс Барнс
*Я с тобой.
*Я не понимал, но влюблялся.
*Я найду силу в боли и изменю судьбу.
*Я буду твоим солдатом.
*Любить значит рисковать. И потому любить значит быть смелым.
Кто-то где-то когда-то родился, читать дальшекто-то что-то однажды сотворил, кто-то как-то в кого-то влюбился – тысячи сказок начинаются с этих строк, и твоя, конечно, тоже: родилась под звездами, там, далеко, от крови и замысла холодных созданий, столь же далеких от человечества, как земля от луны, а, может, и дальше. От них ты унаследовала немногое и гораздо большее – от людей, к коим ни ты, ни твой народ себя никогда не причислял. И, может, потому ни ты, ни те, кому на Земле нарекут Нелюдьми, как оказалось, не слишком нужны своим праотцам, и они бы без сожалений низвергли вас в то небытие, из которого, сотворив, освободили, но вот незадача для них – вы оказались смелее и проворнее, чем того ожидали. Любое неповиновение, впрочем, зачастую чревато, тем более, если речь идет о крии, и вскоре судьба приговорила к печальному концу всех тех, кого ты любила.
Но не тебя. И в этом вся суть. Без преувеличений ты поднималась с колен, что к слову, будет происходить с тобой не так уж и редко, а вместе с тобой поднимались и остальные – Янтарная сотня. Сколько сейчас их осталось? Полукровки. Полукровки и иноземцы – Земле вы не были нужны, как и не были нужны этой Вселенной, а потому волею судьбы вас выкинуло в мир другой. Доброе утро. Красный туман застит глаза, и перед тобой юноша серебристых волос и озорного взгляда, и тебе кажется, нет его прекрасней на свете. Это ведь сказка, помнишь? А в сказках на помощь принцессам в беде обязательно приходит рыцарь – вот твой и пришел.
Это, разумеется, не все, и до золотом выведенного слова «конец» в конце книги осталось еще несколько сотен страниц. Не забывай, в каждой истории есть те, с кем должно бороться, ну дракон там или чудовище, может быть, ведьма, колдун или мачеха. И, откровенно говоря, тут вовсе не все так очевидно, как кажется на первый взгляд: у чудовищ не всегда по семь клыков, а ведьмы не всегда летают на помеле, вот и разбери, кому верить в этом новом мире. И ты веришь, конечно, тому, в кого влюблена, веришь даже тогда, когда он просит пойти против того, кто иногда тебе почему-то снится, не задаешь лишних вопросов и веришь ему, как поверила зачем-то одной ведьме, обманом купившей твое доверие и твоих Нелюдей. Убивать чужими руками – легко, да только тебе потом эту ношу носить и по счетам ведьмы расплачиваться, а она живет себе припеваючи, королевой стала. Но в сказках так заведено, что ведьмам всем однажды в огне приходит конец.
И время идет, сказка продолжается, и на бумаге все четче проявляются ее герои, ее истории, ее, наконец, мораль и суть, хотя до последнего осталось не так уж и мало. Вот смотри, веселая девушка с зелеными волосами, что делают ее очень похожей на русалку, но русалки, говорят, обычно молчат на суше, а эта трещит все без умолку, а вот светлый и гордый капитан, гордость нации, рыжеволосая женщина, чьи темные глаза сияют агатом, а уста не проронят и лишнего слова, и, наконец, тот солдат, что снился тебе, а ты его вместе с принцем своим хотела оклеветать. Почему, кстати? Странно, как будто уже и не вспомнить. И, наконец, еще одна ведьма – другая. Люди звали ее Алой, а Пьетро звал ее сестрой. И на свадьбе, куда вас обеих позвали, вы сидите рядом, но едва успеваете перемолвиться и парой слов, потому что ты на свою беду заговорила с тем, кому нанесла душевную рану, за что он наносит тебе сотни других. И тебя, твоих криков не слышит никто.
Но это же сказка, а потому все кончается хорошо. Не по-сказочному хорошо, но все лучше смерти. И скоро ты вновь в руках того, кого любишь, а потом его серые глаза темнеют, наливаясь красным. Вскоре ты возненавидишь этот цвет только за то, что он тебя с твоей любовью разделяет. Эти светлые волосы, эти светлые глаза, это ведь твой Пьетро, твой и только твой – но ты и сама в это не очень-то веришь.
Небо застит красным.
А потом вы прощаетесь. И ты зовешь его с собой, но он остается. Ради них. Ради той, что обманула и использовала тебя, ради того, кто едва не замучил и не убил тебя. И, конечно, ради сестры, но это так очевидно и, на твой взгляд, естественно, что тебя почти не смущает, хоть и ранит.
– Я приду к тебе, – говорит он тебе, и ты исчезаешь в портале, но до конца этой истории – далеко. Ведь ты помнишь про злую колдунью, так? Она не варит зелий в чугунном котле, не летает на помеле и не хохочет злорадно, но настоящим ведьмам того и не надо. И вот ты принцесса в башне, и злая ведьма тебя не выпускает – таких сказок по всем детским книжкам сотни, но ты уже не ждешь, когда твой серебряный принц придет за тобой, потому что знаешь: сердце его отдано не тебе, а семье и собственным прихотям, а ты не семья ему, у тебя ведь и вовсе нет семьи. Последняя надежда – ребенок, но и его у тебя ведьма хочет отнять, и ты бежишь от нее. Трижды. Ты трижды рушишь свою темницу, и два из них – ничего не выходит, и на третий по законам сказок все должно получиться, но не в этой истории. Неповиновение по-прежнему наказуемо, и вот ты ни живая, ни мертвая вновь возвращаешься в точку исхода не в силах больше сопротивляться.
И потом она появляется. Она – твой ребенок. Но не успела ты и часа подержать ее на руках, как отняли, забрали и после отправили идти куда глаза глядят. Пока не встретишь того, кого сможешь узнать. Все как в сказке ведь, помнишь? И ты идешь, идешь днями и ночами, сбивая ноги в кровь и уже даже почти не плача, потому что и слез ведь в тебе не осталось, а после почти падаешь на руки того, кого прежде чаще встречала во сне, чем наяву. Кажется, солдат, тебе вновь спасать эту принцессу.
И грядет большая битва, а вместе с ней и большой костер для ведьмы, хотя к последнему ты непричастна. Ликуй, принцесса, все уже почти кончилось, но твой принц, вернее сказать, твой король вновь уходит от тебя, но не один – с ребенком. Небо вновь застит красным, и глаза его, и даже твой ребенок почти тонет в этом маковом безумии, но ты ведь помнишь: не все колдуны жестоки, и двое из них тебе приходят на помощь, и этого ты им не забудешь, как не забудешь и того, как пытался твой милый отнять у тебя дитя и не слышал того, что ты ему говорила. Не обида, не горечь, скорее безысходное разочарование, и ты едва веришь в лучшее, когда он просит прощения и вновь признается в любви. И все же – успокаиваешься. Ave, королева, эту битву вы выиграли.
Затишье, впрочем, как обычно перед бурей, и однажды твой король возвращается уже не к тебе, но к твоей дочери. Не обида, не горечь, не разочарование – принятие. Он свободен как ветер и может идти на все четыре стороны, если того пожелает, а он пожелает, ведь за семью морями он воздвиг себе трон другой, а ты… а ты остаешься. Остаешься и вдруг в бывшем враге находишь соратника. Виктор фон Дум, конечно, тот еще герой, однако не только не мешал тебе, но и помогал, как будто забыв, что ты совершила, а ты ему о том, конечно, не напоминаешь. Странная сказка, не так ли? Ну да ладно, ведь и ты не человек по своей сути, откуда же в этой истории взяться обычному? Обычному взяться и неоткуда, а потому, когда Луна плачет о демонах, ты не удивляешься, а пытаешься их побороть и, не справляясь, просишь помощи у него – ее отца. И от демонов он защитить ее сумел, а от вероломства своей матери – увы. Позднее ты слышишь свой голос в гомоне других зовущих и плачущих в ту памятную ночь, но, что хуже, видишь своего ребенка среди тех, кого отдали в жертву.
И полагаться ты, конечно, уже давно привыкла лишь на себя, но по-человечески ищешь тепла и надежды и находишь в том, кого силою Эфира замечать не привыкла. Сердце тянется к сердцу, но сейчас лишнего позволять себе нельзя, ибо на первом месте – дети, а после все остальное. Решение покажется прочим безумным, но ты слышала достаточно от тех, кто своих детей не имел и потому предлагал решить проблему легко – через убийство. И ты к их логике вопросов имеешь немного и знаешь: тех, кто жесток от природы, склонить к милосердию трудно, а потому решаешь судьбу своего ребенка одним разговором с Мефисто. Ты и других бы спасла точно так же, но – жизнь за жизнь, и никак иначе. И как бы ни надорвались ваши отношения с Пьетро последние годы, ты не сомневаешься, что за дочь он без раздумий и сам бы отдал все, что имел. Прости, Ванда. Жаль, ты не хочешь мне отчего-то рассказать всего до конца.
А после – еще один разговор. Ты просишь Баки, когда все закончится, отправиться в Аттилан, но, конечно, о сделке с Мефисто умалчиваешь, ибо не раз слышала, что он на сей счет думает. Внутренних колебаний в тебе нет. Ты хорошо знаешь цену за жизнь, но есть сожаление, тоска и жажда любви, а потому в неожиданный – для него, не для себя – миг тянешься к его губам и остаешься на них коротким поцелуем.
И вот уже близится полночь. В это время все золушки обычно сбегают с балов, все чары рассеиваются, и начинается новый круг сказки, вот и тут, кажется, что-то будет сейчас: вы сидите в баре и пьете с тем, кого многие здесь отчего-то так хорошо знают, но только не ты. Они говорят, а ты все думаешь о том, как разбить цепь и прервать ритуал. Они говорят о времени, и вдруг ты понимаешь: ты должна вернуться в свой мир. Один ребенок исчезнет – и все рухнет.
– А чего хотите вы сами? – Вдруг задают тебе вопрос, но ты не решаешься сказать, лишь переводишь взгляд на сидящего рядом Зимнего солдата и после опускаешь, не меняя решения, и он – делает то же самое. Признаться всегда сложнее всего, да и значат ли эти признания сейчас хоть что-либо? Позднее ты узнаешь: значили.
И вот действительно, кажется, сказке конец. Да будет так – и вот вы вновь на своих местах. Солнце целует аттиланские земли, а ты целуешь свою дочь не в силах нарадоваться ее возвращению. Звезды ложатся в свой понятный лишь им узор, и все кошмары тают на глазах, как будто и прежде их не было, а ты ставишь точку, переворачивая страницу новой главы, и золотыми чернилами вновь выводишь на чистом листе: «Жили на свете одна королева и один солдат…».
Но это уже другая история.
Кристалия Амаквелин
*Если это не та реальность, что мне интересна.
*Сначала я принадлежу себе, а уже потом всем остальным.
Пьетро Максимов (2)
*Преклони колени передо мной.
*Как его отец.
*Кем я стал?
Ванда Максимова (2)
*Не оскорбляй ведьму.
*Сила найдет тебя быстрее, чем ты поймешь это.
Кристалия Амаквелин и Пьетро Максимов [2]
*Прошу не разбивай мне сердце — оно уже достаточно настрадалось.
*Мое сердце болит, а твои слова его ранят и утомляют с силой метеорита, падающего на Землю.
Луна Максимова
*Мужайся, душа моя.
Ванда и Пьетро Максимовы
*Любовь смотрит не глазами.
Кристалия Амаквелин и Джеймс Барнс
*Я с тобой.
*Я не понимал, но влюблялся.
*Я найду силу в боли и изменю судьбу.
*Я буду твоим солдатом.
*Любить значит рисковать. И потому любить значит быть смелым.
-
-
27.08.2017 в 19:40слушай, ты же сама подписи делала еще к картинкам. Они тоже очень удачные) чего без них?)
-
-
28.08.2017 в 12:13Сказка, изображения - всё очень красиво и по-настоящему)
Спасибо тебе большое за Кристалл (и за Джин) и за всю игру, и эту прекрасную и в чём-то достаточно романтическую историю!)
-
-
02.09.2017 в 23:59Луноликое мурло, спасибо тебе! За мир и за его истории. А у Кристалл вышло все не то чтобы прямо романтично, но очень про любовь.
-
-
08.09.2017 в 16:32А еще у тебя получаются офигительные коллажи, атмосферой и складывающейся мозаикой.
-
-
19.09.2017 в 08:42